![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Последние две недели много сталкиваюсь с таким феноменом. Обсуждаются какие-то организационные проблемы в масшабах сектора или страны. Возникает человек с фразой типа: «Нефига ныть, вы все лентяи и не лечитесь, а вот мы зато работаем и у нас охрененные результаты и прогресс, смотрите, все возможно, надо жопу оторвать!» Тут существены два момента:
До определенного времени рынка в стране не было, было производство и распределение. Понятна эйфория людей, которые наконец-то смогли совершить полный цикл производства: придумать и сделать вещь, ее продать, получить деньги для развития. Но как любые люди в состоянии эйфории, они склонны преувеличивать значимость этого явления.
Создание товара и его продажа — это один из самых коротких циклов, с самым явным результатом, наиболее осязаемый и «телесный». Вот вещь, в нее можно потыкать пальцем. Вот сайт, можно посмотреть. Вот фотография, прости господи, любуйтесь, покупайте на стоках, вставляйте в свой дизайн. Вот приложение для айфона, качайте. Эффект от такого рода производства бесспорен, и уж это точно лучше, чем просиживать штаны, на что и упирается в беседе.
Тем не менее, выпуск новой вещи не всегда означает создание новой идеи. Например, фотография может быть гениальной и открывать целое направление искусства, а может быть простым щелчком на белом фоне, который будет продаваться на стоках при правильной рекламе и надлежащем качестве. Вещи создаются в миллионы раз чаще новых идей. Создать продукт на рынок можно вообще без единой новой концепции, просто грамотно используя существующие. Это требует образования и кругозора, конечно же, но при прочих равных работать всю жизнь над свойствами некоторых многочленов над полем остатков по модулю два и дойти в конце до идеи помехоустойчивого кодирования несколько сложнее, чем вставить готовую идею в технологию передачи речевого сигнала. Люди, производящие товары для рынка, часто просто не в курсе, какое огромное количество чужих идей они используют в «своем товаре».
Рынок «вещей», то есть товаров, готовых к продаже, не является чем-то особенным и единственно важным. Есть культура, наука, здоровье, спорт, семья — там «продаваемость» не является первозадачей. Когда маркетологи втаскивают в эти области свою терминологию и свое целеполагание, они сидят как на золотой корове седло. Бродский получил пять лет принудительных работ за тунеядство, потому что писал стихи, которые нашли своего читателя на 50 лет позже. Многие достижения науки или искусства воплощаются в «товар» так же медленно. Единственная особенность рынка вещей — это накрытый стол, с которого всегда можно стащить сладкий кусочек, готовый к реализации в физической реальности. С рынка идей, красоты и поэзии триллион рублей вывести в офшор нельзя.
Поэтому особенно смешно получается, когда люди, работающие с вещами, начинают стыдить за безделье людей, работающих с идеями, и выпячивать свой пятиминутный результат.
- невозможность решить в рамках существующей схемы чужую проблему А человек подменяет возможностью решить свою проблему Б («зато раньше вообще ничего было нельзя»);
- в качестве абсолютного доказательства собственной крутости и эффективности почти всегда предъявляется продукт на рынке.
До определенного времени рынка в стране не было, было производство и распределение. Понятна эйфория людей, которые наконец-то смогли совершить полный цикл производства: придумать и сделать вещь, ее продать, получить деньги для развития. Но как любые люди в состоянии эйфории, они склонны преувеличивать значимость этого явления.
Создание товара и его продажа — это один из самых коротких циклов, с самым явным результатом, наиболее осязаемый и «телесный». Вот вещь, в нее можно потыкать пальцем. Вот сайт, можно посмотреть. Вот фотография, прости господи, любуйтесь, покупайте на стоках, вставляйте в свой дизайн. Вот приложение для айфона, качайте. Эффект от такого рода производства бесспорен, и уж это точно лучше, чем просиживать штаны, на что и упирается в беседе.
Тем не менее, выпуск новой вещи не всегда означает создание новой идеи. Например, фотография может быть гениальной и открывать целое направление искусства, а может быть простым щелчком на белом фоне, который будет продаваться на стоках при правильной рекламе и надлежащем качестве. Вещи создаются в миллионы раз чаще новых идей. Создать продукт на рынок можно вообще без единой новой концепции, просто грамотно используя существующие. Это требует образования и кругозора, конечно же, но при прочих равных работать всю жизнь над свойствами некоторых многочленов над полем остатков по модулю два и дойти в конце до идеи помехоустойчивого кодирования несколько сложнее, чем вставить готовую идею в технологию передачи речевого сигнала. Люди, производящие товары для рынка, часто просто не в курсе, какое огромное количество чужих идей они используют в «своем товаре».
Рынок «вещей», то есть товаров, готовых к продаже, не является чем-то особенным и единственно важным. Есть культура, наука, здоровье, спорт, семья — там «продаваемость» не является первозадачей. Когда маркетологи втаскивают в эти области свою терминологию и свое целеполагание, они сидят как на золотой корове седло. Бродский получил пять лет принудительных работ за тунеядство, потому что писал стихи, которые нашли своего читателя на 50 лет позже. Многие достижения науки или искусства воплощаются в «товар» так же медленно. Единственная особенность рынка вещей — это накрытый стол, с которого всегда можно стащить сладкий кусочек, готовый к реализации в физической реальности. С рынка идей, красоты и поэзии триллион рублей вывести в офшор нельзя.
Поэтому особенно смешно получается, когда люди, работающие с вещами, начинают стыдить за безделье людей, работающих с идеями, и выпячивать свой пятиминутный результат.
